Он мог бы сесть на альбомы Сезанна,
Рембрандта или любого другого гения,
но предпочитал сидеть на Ван Гоге,
самодовольно умываясь.
Сообщение по радио о гибели «Джеймса Квиллера, пятидесяти двух лет, проживавшего в Пикаксе и погибшего в автоаварии» вызвало в указанном Пикаксе настоящий шок. Горе друзей и знакомых Квилла было неподдельным, хотя нельзя отрицать, что к нему примешивался некий меркантильный душок . Щедрый благотворитель, Квиллер ещё не получил деньги в собственность по завещанию Клингеншоенов, для этого ему не хватило двух лет проживания в округе Мускаунти, он ими только управлял. Теперь же, согласно условиям всё того же завещания, клингеншоеновские миллионы уплывут из округа на Восточное побережье. Как это обидно . А ведь сколько сделал бывший журналист за те три года, которые проживал на Севере! Пожертвования библиотекам, театрам, музеям; стипендии, беспроцентные ссуды, проекты по реставрации памятников культуры… Изобильной рекой изливал деньги на округ скуповатый в своей частной жизни шотландец.
Вот такой последний проект его и погубил . Звонок от прежних друзей из Центра – и вот уже увлекающийся Квилл сорвался с места и понёсся навстречу гибельной цивилизации больших городов. Прихватив своих котов, кстати. А ведь все, решительно все его предупреждали: город – вместилище пороков, там нормальному человеку делать нечего
Ну, так выглядели события с точки зрения простодушных жителей Пикакса . Квиллер смотрел на это несколько по-другому
читать дальшеЧестно говоря, ему наскучили глухие пикакские зимы, когда целый округ отрезается от остальной страны на недели. И повод, который подали друзья – а вернее дамы, подруги прежних дней - показался идеально подходящим для стратегического отступления. О, разумеется, временного! Немножко окунуться в прежнюю жизнь, а потом обязательно вернуться. Квиллер уже прикипел душой к Мускаунти и уезжать отсюда насовсем не собирался. Да и котам здесь нравилось
Сделанное ему предложение исходило от «НОСКа». Так называлась общественная организация: Не Отдадим, Спасём Общественное достояние, «Касабланку» - НОСОК – «не очень красиво, зато верно», как сказала одна миловидная дама, о которой Квилл вспоминал с удовольствием. Разумеется, общество просило денег. Колоссальных, миллионных средств на выкуп здания «Касабланки» у нынешних владельцев и его реставрацию до прежних кондиций – шикарного доходного дома, с рестораном и гостиницей.
Ах, «Касабланка»… Золотые времена начала ХХ века – излишества в архитектуре, лепные потолки, шикарный дизайн. А также - передовое электрическое освещение и первые автомобили . Харрисон Уиллс Пламб, построивший в 1901 году 13-этажную «Касабланку», был фанатиком. Он нашёл такого же фанатичного архитектора и выстроил дом-мечту, которому был предан до конца жизни. Но с тех пор прошло слишком много лет... Великая Депрессия не пощадила ни хозяина дома, ни его обитателей. В те времена с крыши «Касабланки» сбросилось больше разорившихся миллионеров, чем со всех остальных крыш города вместе взятых. Теперь же состояние некогда прекрасного здания дошло до критического.
Нелепые переделки лишили особняк половины архитектурной прелести, наборный паркет был застлан вульгарным линолеумом, трубы текли и свистели, лифты зависали то и дело, грозя оборваться. Дом обветшал и завшивел. Теперь его населяла неимущая богема да несколько стариков, цеплявшихся за память о былом величии. Дом умирал. И над его ещё живым телом уже кружили стервятники.
Сегодня «Касабланка» принадлежала дочери первого владельца – Аделаиде Сен-Джон Пламб по прозвищу «Графиня». Семидесятипятилетняя старая дева, когда-то родившаяся в «Касабланке», теперь жила в ней безвылазно, вообще не выходя наружу. Её великолепная квартира, занимавшая весь двенадцатый этаж, оставалась последним бастионом потускневшей роскоши, напоминавшей о днях славы. Старая леди жила прошлым. Никакие силы не могли её убедить, что домом нужно заниматься, что его пора спасать. Она просто не слышала неприятных слов. Но точно так же не слышала она и предложений с другой стороны – продать «Касабланку», хотя рекламные плакаты будущего делового и торгового центра «Ворота Альказара» уже нагло висели на облупленных стенах цитадели прежних эпох.
Последняя надежда «НОСКа» была на Квилла. Если импозантный журналист, галантный обладатель великолепнейших усов, не сможет достучаться до старушки и уговорить её продать здание именно ему, то все усилия точно напрасны.
Квиллер вместе с котами поселяется в пентхаузе «Касабланки», на 14м этаже (13-й этаж пропущен ), и приступает к разведке обстановки
А факты постепенно вскрывались самые удивительные. Разумеется, Коко первым почуял подвох . Именно он разыскал важные улики: кровавое пятно, умело замаскированное на полу, закрашенную надпись на стене, золотой дамский браслет в подушках дивана. Умело заданные Квиллом вопросы извлекли истину на свет божий: в этой квартире не так давно проживала одна женщина, арт-дилер. Дианна Бессингер по прозвищу «леди Ди» была активной общественницей и основательницей «НОСКа», но к несчастью её убили. Совсем недавно, да. Кто? О, её же собственный любовник, молодой художник! Видите – по стенам развешаны картины? Грибы, грибы, грибы в разрезе и острый японский нож? Всё это он нарисовал . Он же и убил бедняжку, возможно, тем же самым ножом. Из ревности ! Что? Где он сейчас? В аду, надо полагать. Он не выдержал мук совести и сбросился вниз прямо с террасы её пентхауза
Великолепные усы Квилла уже давно посылали ему знакомые сигналы: особая вибрация этих совершенных антенн сообщала, что дело нечисто. Убили активистку НОСКа, да так вовремя и аккуратно, что даже не было расследования? А кто же тогда пытался сбросить Квилла с эскалатора ? Кто украл его машину? Почему в «Касабланке» постоянно происходят странные технические поломки, дискредитирующие домовладение? В конце концов, где те люди, что пытаются построить «Ворота Альказара», почему они просто не придут и не поговорят?!
Достучаться до Графини действительно не удалось, хотя Квиллер пытался . Старая леди, одетая по моде двадцатых годов, мило улыбалась, болтала, играла в скрэббл и в бридж, но стоило перевести разговор на современные проблемы, как её глаза становились похожи на бессмысленные оловянные пуговицы. Когда же Квилл с трудом выяснил, что погибшая леди Ди должна была унаследовать «Касабланку» от невменяемой старушки-одуванчика, стало ясно, насколько ставки высоки.
Разумеется, Коко помогал в расследовании . Это же он первым навёл Квилла на «грибное убийство», он отыскал на стене под картиной надпись «Диана, прости!», да ещё и с неправильной подписью. Это Юм-Юм, пользуясь привилегиями леди, могла позволить себе целыми днями дремать на водяном матрасе в шикарной кровати пентхауза, кот же бдил как альгвасил . Он выходил в шлейке на балкон и обнюхивал перила, он встречал гостей. В конце концов он даже играл в скрэббл (аналог нашего «Эрудита»), лишь бы донести до Квиллера свою мысль
Конец этой сказки о противостоянии магии старой «Касабланки» и напора неразборчивых в средствах современных дельцов оказался грустен, увы. Жители Пикакса были правы, когда говорили о тлетворной атмосфере больших городов. В городах не чтят традиций. Деньги, деньги, только деньги… Прошлое уходит и растворяется без следа. Но до тех пор, пока живы старики, которые «грустят по прежней «Касабланке» как по Парижу», призрак ушедшего века ещё постоит за нашим плечом. Но уже осталось недолго.
Ночная катастрофа произошла шумно и сопровождалась пироэффектами. А то, что количество жертв было сокращено до минимума, - целиком заслуга Коко и верившего в него Квилла. Кот спас двести человеческих душ, но сумел сделать это только потому, что его друг поверил ему по первому мяву
P.S. Для утешения переволновавшихся бурным началом, сообщаю: сообщение о смерти Джеймса Квиллера и, возможно, принадлежавших ему кошек, было ложным. В угнанной машине с пикакскими номерами взорвался кто-то другой.