- Пруссаки придут оттуда?
- Если придут.
Пока не придут, это будет
чёртово убийство.
- Если придут.
Пока не придут, это будет
чёртово убийство.
Итак, утро 18 июня 1815 года.
Люди принца Оранского – люди Шарпа – в бешеном темпе пытаются укрепить ферму Ла Хэ Сант, расположенную почти в центре позиций Веллингтона. Сам Ричард, которому пришлось, спрятав гордость в карман, приносить извинения Балбесу Билли, сосредоточен и готов к худшему: уверения штабных, что пруссаки уже на подходе, доверия не внушают. Стены старой фермы – это единственное, что скоро будет стоять между его людьми и смертью. Пока французы не подкатят пушки.
Английская ставка. Веллингтон приказывает своей артиллерии пока экономить снаряжение, и французы начинают первыми. Пока залпы пристрелочные, но мощь артподготовки и количество задействованных пушек производят впечатление даже на опытных военных. Залёгшие на поле по команде полки. Непрерывно нарастающий гул канонады. Первые крики раненых и ржание испуганных лошадей. «О, майн гот!» - самая популярная фраза этого утра, великая битва началась.
читать дальшеВернёмся на ферму Ла Хэ Сант. Вслед за звуками канонады появились и французы, пока что немного – около двух тысяч по примерной оценке. Дав пару залпов, стрелки организованно отступили во двор фермы и там забаррикадировались в ожидании яростной атаки. Ожидания сбылись с лихвой. Было всё: осадные лестницы, стрельба со стен, высаженные ворота. Ценой колоссальных усилий союзникам удалось всё же захлопнуть воротные створки и наложить новый крепкий брус. Партию французов, отрезанную от своих, перебили прямо тут же, во дворе.
Отбив первую атаку, Шарп с ужасом наблюдал со стены фермы, как на поле боя голландские полки выстраиваются в линию под залпами пушек. Опять?!! Не может быть! Ведь вон же она, кавалерия!! Неужели этот ублюдок никогда не научится?!!! Балбес Билли, видите ли, решил, что его войска потеряли Ла Хэ Сант, и теперь спешил отбить её назад (?). Когда Оранский со свитой верхами влетели на ферму, и ворота захлопнулись, в поле за их спиной умирали остатки пехотного полка. Чем-то помочь солдатам не было никакой возможности.
Чаша терпения Ричарда, которую Балбес Билли испытывал не первый день, переполнилась окончательно. Весь гарнизон стал свидетелем того, как подполковник Шарп в голос орал на принца крови. «Это ничтожество» и «козёл голубых кровей» ещё не самые сильные эпитеты, пришедшие в голову разъярённому англичанину. Разумеется, принц этого терпеть не стал, он потребовал ареста мятежного подполковника. Немедленно, сейчас же!! Но, к своему большому удивлению, тщетно – офицеры вели себя так, словно ничего не слышали. Пусть никто из его людей не позволил себе произнести вслух ни единого слова, каждый из них думал сейчас именно то, что произносил вслух Шарп. Из всех присутствующих Ричард единственный был настоящим отморозком, и потому мог позволить себе роскошь говорить то, что думает. Попытка Оранского через голову офицеров обратиться к солдатам с приказом «расстрелять не знающую субординации свинью» тоже провалилась. Харпер, Хэгмэн и Харрис, ощетинившиеся ружьями за спиной своего командира, недвусмысленно передёрнули затвор. Наступил пат, Шарп и Балбес Билли не могли больше находиться рядом друг с другом. Ричард показал два пальца коронованному ублюдку и в ярости покинул ферму, провожаемый обвинениями в дезертирстве. Маленькая «личная гвардия» бежала следом за ним.
В принципе, за Ла Хэ Сант Шарп был спокоен: там осталось достаточно опытных офицеров, да и среди рядовых преобладали ветераны. Сам же он решил добраться до ставки Веллингтона и предложить свои услуги и помощь там. Одно но: проводив своего командира на безопасное расстояние, Хэгмэн и Харрис предпочли вернуться назад. Их солдатская честь не позволяла оставить полк, сержантами которого они были приписаны. Так что Ричард и Харпер дальше отправились вдвоём.
Тем временем Веллингтон продолжал хладнокровно вести свою игру. На атакующую французскую пехоту была выпущена конница, и блестящий кавалерист лорд Росендейл впервые принял участие в настоящем бою. После пары убитых пехотинцев, очевидно, кровь бросилась ему в голову. Лорд Джон радостно орал что-то бессвязное, но преобладала мысль «Я умею убивать, как и ты, Шарп!!». Но счастье его продлилось недолго, до первой же встречи с настоящим кавалеристом в мундире наполеоновских улан. И вот уже голубоглазый лорд Росендейл бездыханным лежит на поле Ватерлоо, вульгарно заколотый французским штыком. Богатая и нищая одновременно, миссис Шарп дважды осталась вдовой: теперь у неё нет ни мужа, ни любовника, и ребёнок, который должен вскоре родиться, будет несомненным и бесспорным ублюдком. Что ж, эта не пропадёт: «Грудь повыше, декольте пониже!» - Молли Спиндэкр знала, что говорила. До свидания, миссис Шарп!
Шарп и Харпер в итоге отъехали от Ла Хэ Сант не слишком далеко. Пруссаки пока так и не подошли, а пение французских труб возвестило о скором появлении кирасир. Хэгмэн и Харрис вернулись раньше, Шарп и Харпер – позже, вот и вся между ними разница . Поворачиваем!
Ферма продолжала упорно обороняться. И всё ещё могло бы окончиться благополучно, если бы не… да-да, вы правы . И Шарпа там не было, чтобы его остановить.
«Открыть ворота и в штыковую атаку!» - вот самое глупое, что можно было в этих обстоятельствах предпринять. Покорно повинуясь приказу, осаждённые сами открыли ворота, и сами впустили внутрь французские войска. Балбес Билли со штабом прорвался и ускакал – они же были верхом, а солдаты вместо глухой обороны стен вынуждены были схлестнуться с врагом штыки в штыки. Секундное промедление Дэна, подхлестнувшего лошадь принца, осечка ружья Харриса, с отчаянным воплем попытавшегося спасти друга… И песня стрелков умерла вместе с ними.
Вернувшийся к Ла Хэ Сант Шарп застаёт руины и груды тел, два из которых принадлежат самым дорогим его друзьям, которых он сам же в это и втравил.
Принц Оранский, абсолютно невредимый, удаляется от фермы на лошади, сопровождаемый единственным оставшимся верным ему офицером. Даже степенный и основательный Доггетт, лично выбранный для голландского штаба Веллингтоном, покинул его, бросив в лицо на прощание несколько слов из лексикона подполковника Шарпа.
«Он больше никого не убьёт» - шепчет белый, как простыня, Ричард и начинает принимать меры. Скрывшись с глаз солдат, насколько это возможно, он поднимает ружьё. Только одна пуля, и если насмерть, то это означает виселицу. Верный Харпер сосредоточенно «болеет» за его спиной. Наконец выстрел прозвучал, и… красавец Оранский падает с коня, а обеспокоенный адъютант бросается к нему на помощь. Ричард тревожно оглядывается – в пробитом на крыше фермы окошке старательно смотрит в сторону офицер в красном мундире, которому Шарп только сегодня спас жизнь. «Благослови тебя Бог, МакДуфф»…
Больше в Ла Хэ Сант подполковнику Шарпу делать нечего.
А на поле основных событий Наполеон идёт ва-банк, он бросает в бой Старую Гвардию. Многоголосый речитатив «Vive l’Empereur!» и бой барабанов – верное тому свидетельство. Шарп еле успевает к началу атаки добежать до Южного Эссекского. Вовремя! Полковник только что убит прямым попаданием ядра, младшие офицеры в растерянности, и Ричард берёт командование на себя. Пара минут, чёткие распоряжения – и вот уже полк построен в линию и готов дать отпор. Твёрдо знающий, что лично он будет стоять до последнего, Шарп передаёт эту уверенность и остальным. Главное – не отступать! Организованный залповый огонь лучшее средство сдержать противника. Вот где они жизненно необходимы – те три-четыре выстрела в минуту, которых добивался от своих людей Ричард. Несколько напряжённых минут непрерывной пальбы, и шеренги Старой Гвардии основательно прорежены. Ещё немного усилий и… французы сначала останавливаются, а потом, подобрав знамя, начинают потихоньку отступать. «Чего вы ждёте, мистер Шарп? Батальон ваш!» одобрительно бросает Ричарду Веллингтон, и воодушевлённый подполковник переходит в контратаку.
Успели только что подошедшие пруссаки, не успели – всё это Шарпа уже не волнует. Он в первых рядах, Южный Эссекский наступает, а Старая Гвардия отходит, не в силах сдержать напор. Да, этот день не кончен, и многие ещё успеют умереть, не дожив совсем чуть-чуть до окончания великой войны. Но вон же он, вон он, смотрите!! Счастливый Харпер указывает на что-то рукой. В самом деле… На холме, за шеренгами отступающих гвардейцев, виден всадник на белой лошади: невысокая крепко сбитая фигура, светлый плащ, знаменитая треуголка на голове. Вот он поворачивает коня и неспешно удаляется, скрываясь за горизонтом. Военное счастье так переменчиво…
«Господи, я его видел… Я его видел !! Это всё, за чем я пришёл, честно!»
[конец четырнадцатой серии]
Конец!