Несладко придётся парням,
которых мы пошлём брать замок.
которых мы пошлём брать замок.
…Когда к воротам замка-крепости среди ночи подошёл «разъезд лёгкой вестфальской кавалерии» и на хорошем французском попросил их впустить, гарнизон не слишком обрадовался. Только вид истекающего кровью раненого, лежащего на носилках, заставил их всё же открыть ворота. Но милосердие оказалось чревато: с носилок, едва внесённых во двор, немедленно соскочил сержант Харпер со своим неразлучным семиствольным ружьём, и тут понеслось… Харпер был очень зол: шутка ли – ему пришлось лишиться почти совсем хорошего зуба, только чтобы правдоподобно выглядеть раненым
Если за дело берутся профессионалы, оно движется ходко и заканчивается гладко. После того как передовая группа стрелков закрепилась во дворе, в ворота вломился арьергард, и спорить стало не о чем, гарнизон сдался.
читать дальшеНа ночную суматоху и стрельбу тут же явился Бэмпфилд и на правах старшего офицера «взял командование крепостью на себя», выпихнув усталых людей Шарпа буквально на дорогу, «продолжать патрулирование». Тьфу! Неласково встреченный собственной семьёй де Макер особенно не огорчился и времени зря терять не стал. Только сейчас мы впервые увидели, на чьей же он действительно стороне: тайные переговоры с майором Дюко не оставили никаких сомнений. Граф был бодр и преисполнен оптимизма: полковник Бэмпфилд оказался абсолютно управляем, и планам французских агентов ничего не угрожало.
Когда на следующий день, меньше чем через сутки, люди Шарпа закончили «патрулирование» и вернулись к замку, их встретила тишина. Взорванные ворота, изуродованные пушки, затопленный пороховой склад и пара десятков раненых англичан, покинутых без всякой помощи – вот и всё, что оставил после себя растворившийся в воздухе Бэмпфилд
Тщательно расспросив Палмера, Ричард составил довольно верную картину произошедшего. Явившийся утром к полковнику «мэр Аркона», по описанию подозрительно похожий на Дюко, заверил его, что провинция готова взбунтоваться. После этого графу де Макеру ничего не стоило внушить тщеславному юнцу, что такую прекрасную новость следует как можно скорее сообщить Веллингтону, а крепость – «обезвредить», чтобы не досталась врагу. А Шарп погиб, да. Вместе со всеми людьми. Их перемолол авангард генерала Калве
Та-аак… Дюко был здесь – значит, Калве и в самом деле недалеко . А ведь замок намечен в качестве будущего штаба!
Что мы имеем? Позиция не просто осталась такой же, она даже ухудшилась. Снова пятьдесят человек собираются оборонять крепость, но на этот раз у них нет артиллерии, огромная дыра в воротах, половина солдат ранены, а главное – осталось всего по 18 выстрелов на человека!! И пороха больше нет. Ничего нет . Скверно.
Стрелки готовились обороняться и умирать. Почти отчаявшись увидеть жену, Шарп после некоторых колебаний пожертвовал свой драгоценный трофей, взятый во французском обозе – хинин – для старой графини де Макер, умиравшей от лихорадки. Чего же добру пропадать… К счастью, доброе дело, как в сказке, вернулось к дарителю сторицей. Мадемуазель де Макер даёт Ричарду таинственный, но дельный совет: сжечь как можно больше устричных раковин, хранящихся в подвалах замка. Зачем? Это пока секрет
Ночь пролетела быстро, в трудах и кострах, а когда пришло утро – явились и французы.
Считая, что замок у них уже в кармане, они сразу же прислали парламентёров с лестным предложением сдаться. А что? Вполне даже великодушно: пообещали оставить в живых всех, кроме майора Шарпа – так захотел Дюко. Испорченный либеральными идеями граф де Макер, представший на этот раз в наполеоновском мундире, коварно предложил майору дать высказаться людям. Ведь не лишит же он их шанса спастись? Наверное, думал, что солдаты демократично проголосуют за смерть своего командира, лишь бы сберечь собственные шкуры. Не на тех нарвался . Де Макер уехал ни с чем, и он же стал первой жертвой перестрелки: меткий выстрел Хэгмена за пределами обычной дальности винтовки оборвал жизнь предателя, завлекшего англичан в эту ловушку. Таким образом, переговоры провалились, и генерал Калве дал команду начинать наступление.
18 выстрелов на человека - вот что всерьёз связывало руки Шарпу, а не численное превосходство противника. И именно под эту скудную цифру он и создавал весь свой план обороны.
Лучшие стрелки были поставлены им на стены, чтобы стрелять прицельно и без команды, желательно по офицерам и сержантам. Основная же масса солдат была выстроена во дворе замка, в три линии, под руководством Фредриксона, Харпера и капитана Палмера. Они должны были стрелять строго по команде, залпами, быстро перезаряжая ружья, каждая линия в свой черёд. Кстати, вся последняя шеренга состояла из раненых, многие из которых, как и сам Палмер, еле держались на ногах.
У англичан всё было готово, дело оставалось за французами.
Шарп не стал всерьёз баррикадировать дырявые ворота: так, декоративной тележкой загородил . Его целью было убедить Калве, что именно они – слабое место крепости, естественный путь для атаки. После особо удачного залпа французской пушки стрелки под прикрытием клубов дыма тихонько укатили тележку, создав впечатление, что хлипкий заслон разнесло в щепки ядром. Обрадованный французский авангард с кровожадными воплями ринулся к воротам, и тут началось…
Люди Шарпа, замотав лица до самых глаз, начали развеивать со стен крепости в сторону нападающих коварный белый порошок. Это была известь, та самая известь, которую так просто оказалось получить «в домашних условиях», сжигая ракушки. Незаметно смешиваясь с пороховым дымом, известь забивала горло и глаза, не давала дышать, а главное – она ослепляла. Кашляющий и чихающий, безуспешно трущий глаза, авангард противника по инерции успевал пробежать ещё несколько шагов, аккурат чтобы сгрудиться в узких воротах и стать идеальной мишенью для слаженного залпа трёх шеренг. Жестоко, но эффективно. Всё новые и новые волны французов бежали к такой беззащитной на первый взгляд крепости, чтобы внезапно потерять боеспособность и попасть под выстрелы. Ни один из драгоценных, на вес хинина, английских патронов не пропал зря. Бойня.
Долго так продолжаться не могло. Деморализованные французы дрогнули, а вид грозных английских шеренг, выступающих из ворот с ружьями наперевес, окончательно нагнал на них страху. Калве драпал так, что только пятки сверкали! И кому какое дело, что британские патронташи были к тому времени пусты? Кто бы в горячке боя об этом догадался ?
…Так и закончилась эта история об Осаде Шарпа, сказать осталось совсем немного. Героизм Ричарда и его людей… не то чтобы пропал впустую, но он не был так уж необходим. Веллингтон использовал отряд Бэмпфилда только как приманку, чтобы отвлечь генерала Калве, ослабив тем самым Сульта. Так что к тому моменту, когда Ричард начал ожесточённую схватку за никому не нужную крепость, Веллингтон уже выиграл большое сражение в пятидесяти милях к востоку.
Полковник Бэмпфилд загремел под трибунал, и даже связи его не спасли. Окончательно утопили полковника показания брошенных им на произвол врага раненых и личное свидетельство капитана Палмера, видевшего всё от начала и до конца. Веллингтон подобной глупости не простил.
Что же касается лично Шарпа… Его, сгорающего от тревоги и наихудших опасений, в лагере встретила Джейн – живая и здоровая, без всяких признаков лихорадки. Да-да! Что бы ни твердили скептики, но на добро обычно отвечают добром. Спасти жизнь леди было в человеческих силах, и нашлись люди, не пожалевшие денег и влияния на поиски нужных лекарств. Пока Ричард с переменным успехом болтался по Франции, герцог Веллингтон лично озаботился поисками хинина для новоиспечённой миссис Шарп
[конец десятой серии]